Может ли обычный человек услышать такие тихие движения, скажите на милость? А его Лиза может! Она, как летучая мышь, всё расслышит своими аномальными ушами (нет-нет, уши у нее самого обычного вида, ни как у мыши или эльфа!)
А еще она говорит и слушает одновременно – вот где настоящий феномен-то!
Недавно на дне рождения (неделю назад ему исполнилось шестьдесят шесть - ох, летит время-то!) жена увлеченно болтала с подругой, но как только его спросили о сыне, сразу вклинилась, будто и не болтала вовсе, а только и делала, что внимательно слушала его разговор. «Коль, принеси нам минералочки с кухни!» - велела она и проследовала за ним: «Ой, я еще вина захвачу!» А там, на кухне, давай шипеть ему в ухо: «Я ж сто раз просила тебя не говорить о Лешке!» «Лизонька, да я ж только общими фразами: сын, мол, работает, внуки растут. Что же мне вообще молчать что ли?» - замямлил он пристыженно.Тьфу! Иногда от самого себя тошно становится. Тема сына – больная мозоль жены. Чуть наступишь на нее, так полыхнет - мало не покажется. Наломала дров в свое время, испепелила все, вытравила вокруг, а теперь вот страдает и пытается контролировать то, что уж давно неподвластно ей. Только себя и его понапрасну изводит.
- Ты там часом не оглох, Николаш? Я спрашиваю, омлет будешь? - переспросила жена.
- Да, буду! - зачем-то крикнул он, хотя мог бы и просто прошептать - жена все равно услышала бы.
- С сыром или без?
- Без разницы, сделай, как себе! - ответил он уже спокойно.
Николай Михайлович достал из шкафа и примерил халат – подарок сына.
Ох и хорош, зараза: большой, тяжелый, солидный! Он давно мечтал о таком. Со стеганным атласным воротником, как в старинные времена, когда баре возлежали с книжками на диванах, да попыхивали сигаретками, потчуя гостей наливочкой. А тело-то как приятно обволакивает! Черт его знает, из чего такого волшебного сделан этот халат! Один недостаток у него – привезла его невестка, которую жена ненавидит. И сын тоже хорош – нет, чтоб промолчать, так он специально, назло матери сказал: Настя, мол, привезла, аж из самого городу Парижу! И что вот теперь ему делать? Носить, не носить подарок нелюбимой невестки? Может, рискнуть и надеть? Уж больно нравится ему этот халат. Авось пронесет!Умывшись и пшикнувшись одеколоном, Николай Михайлович нацепил на лицо самую благостную улыбку и на зов жены «Всё готово, иди есть!» явился на кухню, сияя добродушием и благоухая морским бризом. Елизавета Николаевна скользнула ехидным взглядом по его завернутой в велюровый халат невысокой фигуре и понеслось!
- Ой, кто это к нам пожаловал! Милости просим к столу, барин! Чего изволите - чаю, кофию, какавы?
- Ну ладно тебе! Между прочим, очень удобный, приятный халат, - сказал Николай Михайлович, виновато оглаживая атласный воротник. - Что ж мне теперь не носить его что ли?
- Да как же ж не носить такой царский подарок? Непременно носить! – сочилась ядом жена. - Только ты попроси ЕЁ еще шапочку в придачу купить. Турецкую такую, знаешь, с кисточкой? А то у нас какой-то невсамделишный барин получился, недоделанный какой-то на голову, непорядок это!
«ЕЁ» жена выплюнула с такой ненавистью, будто ей какая мерзость в рот попала. Николай Михайлович аж передернулся. Умеет жена посылать иногда такие сгустки негатива, что они вонзаются в тебя, как дротики в мишень. Елизавета Николаевна поджала тонкие губы восточным полумесяцем, надменно подняла выщипанную бровь, разложила по тарелкам омлет и села за стол с каменным лицом. В тишине было слышно, как тикают часы на подоконнике и стучат по тарелкам вилки.
- Я слышал, ты вчера разговаривала по телефону с Сикорской? – дипломатично нарушил молчание Николай Михайлович. - Что у них нового? Петя вышел на пенсию? Он вроде собирался, – попытался он перевести разговор на безопасную тему, но не тут-то было.
- Прекрати свои дурацкие уловки! – взвилась жена и стукнула ладошкой по столу. - Было бы тебе это интересно, еще вчера спросил бы о своем Пете! Ненавижу эту твою добренькость! Вечно ты всё смазываешь, чтоб для всех хорошеньким быть! Бесхребетное существо ты!
Она со злостью отодвинула тарелку, швырнула на стол вилку и вышла из кухни, гордо вздернув голову с короткой, почти мальчишеской стрижкой, которая очень шла ей.
Вот и позавтракали. Николай Михайлович тягостно вздохнул и отложил вилку. Ну что за бескомпромиссный характер! И себя, и всех вокруг изводит. Дня не проходит, чтоб она то сына, то невестку, не зацепила. И ведь любит сына безумно. Жизнь, не раздумывая, отдаст за него, но принципы… Принципы для нее важнее всего. Как разругалась с ним пятнадцать лет назад, так и не помирится. Все простить ему предательство первой жены не может. А уж вторую такой лютой ненавистью ненавидит, что кислотой грозилась облить – столько ярости в ней плескалось. Зато с Аней, первой женой, дружит. А с сыном – почти не общается. Ну и его, конечно, регулярно лобзиком попиливает за то, что он со второй семьей сына общается.
Николай Михайлович услышал копошение в коридоре.
- Ну куда ты там собралась? – устало спросил он.
- На кладбище съезжу! – ответила она резко и, чуть смягчившись, примирительно добавила: - Потом приеду и сделаю пирог с капустой, как обещала.
Вот в этом она вся: лед и пламя в сообщающихся сосудах. И никакого компромисса в серединке.
На кладбище к родителям Елизавета Николаевна ездила как на сеансы к психотерапевту. С завидной регулярностью. Сегодня на кладбище и дел-то особых не было. Она была здесь неделю назад – все вымела и вычистила. Но все равно протерла плиту, подобрала пару листьев и только тогда присела на скамеечку. Когда все прибрано, у нее и совесть чиста. Перед мертвыми она почему-то всегда чувствовала себя виноватой. Как будто недодала им что-то при жизни. Она посидела, глядя вдаль поверх крестов, грустно повздыхала. Жизнь - одинокая штука. Рождается человек в одиночестве, живет в одиночестве и помирает так же - один на один с собою, хоть сто человек вокруг будут слезы лить. Одна надежда на Бога – все у него под присмотром и всё на том свете будет отмщено и воздано по заслугам. Елизавета Николаевна встала, закрыла калитку на крючок и направилась к другой могиле.
Там, через дорогу и чуть наискосок - могила отца ее ненавистной невестки. Бывают же такие совпадения в жизни! Лет пять назад зацепилась она взглядом за знакомую фамилию на памятнике. Остановилась, высмотрела сходство с Настькой, ну и разузнала потом через мужа про ее отца. Точно, он оказался. Умер от рака семь лет назад. Так что теперь она и за его могилой ухаживает. Втайне от всех, разумеется. Ей мертвых жалко. А Настька эта сюда, судя по всему, редко наведывается. Вот помрет она, и зарастут все могилы ковылем да полынью. Никому, кроме нее, мертвые не нужны.
- Что ж ты, Иваныч, вроде приличный на вид человек, а дочь такую непорядочную воспитал, а? – завела Елизавета Николаевна привычную пластинку, протирая портрет и заглядывая в спокойные глаза Евгения Ивановича Субботина (13.VI.1947г. - 16.IX.2011г., От любящих жены и дочери.) - У лучшей подруги дочь твоя мужа увела, а ты стерпел всё, да? Промолчал, принял, да? Б… ты воспитал, Иваныч, а не дочь! Змею подколодную! Не стыдно тебе там, наверху-то, за дела-то свои, а?
Сколько сил она положила на сохранение семьи сына! Два года билась, а он все равно ушел к этой б… Она тогда лично в дверях с проклятиями стояла, следила, чтоб он ничего из дома не вынес. Даже деньги с него взяла за все, что на нем надето было. И про трусы с носками не забыла, тоже посчитала их. Из принципа. По-честному. Так и ушел он в зиму, в чем был, с пустыми руками и без дубленки – на нее у него денег не хватило. Живет теперь с этой б… почти шестнадцать лет, сына ее воспитал. Но хоть своего родного не забывает и на том спасибо! А Анька через три года замуж вышла и общается теперь с ней сквозь зубы. Винит ее в разводе. «Если бы вы не вмешивались, - говорит, - может, мы и не расстались бы». Обидно слушать это. Она ж для спасения их семьи родного сына без всего оставила – думала, хоть это его остановит. Все возможное и невозможное сделала. Но люди такие неблагодарные! Как только они без чести и совести живут?
Ладно, пора домой возвращаться. Закрывая калитку, Елизавета Николаевна заметила облупившуюся краску - «надо подкрасить в следующий раз» - и, перекрестившись напоследок, пошла к выходу, отмечая по пути знакомые лица на памятниках вдоль дороги. Многих она уже знала по имени и фамилии и даже помнила даты рождения и смерти. У нее вообще хорошая память на цифры. Она и телефоны всех знакомых, даже с которыми давно рассорилась и рассталась, наизусть помнит.
Сев в маршрутку, она устало прислонила голову к окну. Все-таки возраст дает о себе знать. А ей ведь еще капустный пирог печь и как бы ей не хотелось этого, она все равно испечет его. Потому что обещала. А она всегда выполняет то, что обещала. Она вообще старается всё делать правильно и по справедливости. Такой уж у нее характер. А если кому что не нравится, так это их проблемы. Она по совести живет. Ей упрекнуть себя не в чем.
Николай Михайлович доел омлет, вымыл посуду и к приезду жены переоделся в привычные штаны и майку. Халат он аккуратно сложил и отправил в дальний угол шкафа. Больше он никогда не наденет его. Зачем нервировать жену. Жалко ее.